Предисловие: нижеследующий текст был написан вечером 13 августа 2023 года и являет собой охудожествленный вариант приснившегося мне той ночью сна. Как-то уж вышло, что подсознание выдало мне нечто такое, где не присутствую ни я, ни кто мне-либо знакомый, а такая вот история. Подавалась она разрозненными кусками, но этот мне запомнился больше всего, оттого и превратился в… рассказ? Наверное, лучше сказать зарисовку. И вот спустя 8 месяцев приспичило мне в 4 утра его где-то выложить, пусть даже на СФ. Надеюсь, пинков не последует. Текст с тех пор не вычитывался, так что может содержать некорректную постановку, например, знаков препинания. А, и еще фактические ошибки, которые можно при желании списать на фантастичность описанного.

Твои зелёные глаза

Трава сминалась под ногами так, будто по ней шагали не сапоги Сайруса, а кто-то решил погулять с садовым катком. Ветки похрустывали, от ветра колыхалась листва, и если бы ещё пели птицы, то можно было бы сказать, что лес живёт, да только птицы в этих краях давно уже не водятся, отчего общей картине, несмотря на её общую целостность, чего-то явно не хватало. Аня сидела на бревне, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая команды от своего хранителя. Ждать ей уже откровенно надоело.

– Сколько можно? Я уже полчаса так сижу! – недовольно ворчала она. Детям и некоторым подросткам было свойственно улавливать неестественность окружения через мелочи. К их числу относилась и Аня, отчего дискомфорт на неё давил всё больше, но даже так, она не любила чего-то ждать. Хотелось подлететь над деревом и разведать местность с высоты полёта тех, кого давно здесь не осталось.

Сайрус посмотрел на неё, не то с укором, не то пытаясь скрыть раздражение в свойственной ему неловкой манере. Однако же, просто махнул ей рукой, подзывая к себе. Одним толчком от бревна Аня подскочила к Сайрусу, который вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть что-то среди бесконечных берёз. Девочке было лет тринадцать с виду, и рядом с грозным бугаем с длинным волосами во все стороны, маской, закрывающей пол-лица, и перевязанными не то бинтами, не то мешковиной руками они смотрелись как гипертрофированные брат и сестра из комедийных фильмов.

– Олень, смотри, олень! – кричала Аня, тыча пальцем в пробегающего оленя. Сайрус терять времени не стал, уже спустя две секунды лук оказался в его руках, а тетива натянулась до предела. Стрела рассекла воздух мгновенно, а олень будто бы споткнулся и, врезавшись в осину, лёг и больше не вставал.

— Незачем было кричать так громко. Впрочем, за обед я тебя поблагодарю, сам бы если и заметил, то поздно. – прогнусавил Сайрус, похлопав Аню по голове. Ей казалось, что даже если бы она могла разглядеть его лицо, то улыбку она бы там все равно не увидела, так что радовалась хотя бы такому одобрению со стороны своего «опекуна».

Собирать ветки для костра было обязанностью Ани, но она так носилась по лесу, что любую возможную дичь распугала бы в момент. Поэтому Сайрус и садил её на одном месте, заставляя ждать. Сколько бы Аня ни жаловалась, самой ей ни дробовик, ни даже лук в руки не доверяли.  Впрочем, развести костёр с её помощью всё равно получалось быстро, и уже скоро разделанная туша оленёнка покоилась над огнём.

— А мы не можем там, не знаю, ягоды собирать? Нам обязательно мучить бедных зверей? – спросила Аня Сайруса.

— Радуйся, что я не заставляю тебя копошиться во внутренностях этих самых бедных зверей. Да и вообще, видела ты ягоды в этом лесу? Я нет. Мяса и то немного, но им наесться можно хотя бы. – Сайрус был прав, и Аня это понимала, но её гложело чувство вины перед убиенным животным.

— А сколько нам ещё идти? Я помню, что я должна идти с тобой, но одна я бы в момент долетела… -- Аня задавала этот вопрос каждый раз, когда они готовили еду, и каждый раз ответ был примерно одним и тем же.

— Если бы я в реактор угодил вместе с тобой, то оба долетели, а так – терпи. Что приказано, то выполняю.

Для них это был своего рода обряд, Аня и Сайрус ощущали душевное равновесие между собой лишь после глупого вопроса и очевидного ответа.

Прошёл уже год с тех пор, как авария на АЭС вкупе с неудавшимся экспериментом выжгла экосистему половины Европы и большую часть техники вследствие разрядки в атмосферу электромагнитного импульса, а начавшийся следом хаос, задевший всех, кого только можно, привёл к повсеместной разрухе. Аня узнала об этом очень поздно, потому что, оказавшись в эпицентре, провела почти всё время в коме, и лишь недавно очнулась в этом совершенно новом мире, который всячески напоминал ей временах минувших брошенными деревнями и остовами автомобилей на дорогах, за которые хоть сейчас садись да езжай, они же почти как новенькие, да только на деле большая часть стоит с давно посевшими или сгоревшими аккумуляторами, и даже так, из соображений безопасности никто этим заниматься не станет.

«Лучше ей не знать, что стало с её родителями». – думал про себя Сайрус. Понять его было можно, объяснить девочке, даже подростку, что папу и маму распылило на атомы при взрыве вместе со всем персоналом станции – задача очень непростая. Он понимал, что рано или поздно она узнает, и Сайрус ловил себя на мысли, что заплаканное лицо девочки вынести он не сможет, сколько бы толстокожим он ни казался. Может, дело в том, что он уже давно не видел детей. Впрочем, и вёл он её через эти леса лишь потому, что ему за это что-то там пообещали такое ценное, а не из сострадания и желания за кем-то поухаживать. Сайрус был из тех, кто даже в команде сторонится остальных, по крайней мере, в Мире этом – «Удивительно, как скоро способен измениться мир в экстремальных условиях, а человек, дурак тот ещё, забьётся в угол, но не помрёт, будет до последнего бороться как таракан. Такому упорству можно лишь позавидовать. Правду говорят, интеллект – это наше благо и наше проклятие.»

«Интересно, а что, если они ничего не найдут? Я имею ввиду, да, ребёнок подвергся нереальному излучению, да, может бегать невероятно быстро, даже чуть ли не летать, отталкиваясь от голого воздуха, но всё же. Что тогда? Запрут её под замок и заставят жить в неволе? Это же… Стареешь, Сайрус, стареешь. Не о том думаешь».

— Пора. – После обеда Сайрус перевязал шнурки на сапогах и пошёл вперед, не дожидаясь Аню. Она-то не пропадёт, поймёт, что надо вставать и идти, тем паче, что больше делать нечего. Костёр заведомо затоптали да прикрыли чем можно, чтоб не оставлять лишних следов и направились дальше. Не сказать, что их путь до того был полон событий; кроме редких зверей, из тех, кто остался и не вымер, да остатков цивилизации в духе пустых хижин у рек, особо никто не попадался. Даже для того, чтобы наткнуться на людей, надо было изрядно долго ходить либо в чистом поле, либо вдоль дорог, либо задерживаться в местах, что ещё не утратили своих жилых функций. То бишь, надо было по-настоящему напрашиваться на неприятности.

— А?.. Я, это… — Аня вдруг открыла рот, да не знала, стоит ли ей продолжать. Сайрус остановился и вопросительно посмотрел на неё. – Я хотела спросить… А ты… кем ты был раньше?

— Это уже неважно. – они вдвоём продолжили путь в прежнем темпе, однако Ане было всё так же любопытно.

— Нет, правда, скажи! Я вот в школу ходила, у меня куча друзей было! Хотела бы я хоть кого-нибудь из них встретить, хоть Дэна… Такой вредный был, ходил вечно как ты с недовольной рожей и говорил «Вот вы просто не понимаете ещё, какая жизнь тяжёлая. Носитесь беззаботно, и всё, что вас волнует, это как бы нагоняй не получить за плохую оценку в дневнике». Зануда. На тебя похож! Его никто не любил, он всегда один был. А теперь и я, считай, одна…

— Некоторые люди просто раньше взрослеют. У него дома всё было хорошо? – не оглядываясь, спросил Сайрус.

— Не знаю, он говорил, что у него нет мамы, что она разбилась на машине, но это всё… Отец его вроде любил.

— Когда родные уходят, это всегда больно, Аня. Ты пока этого не понимаешь… — Сайрус сглотнул. – Поверь, то, что ты назвала недовольным лицом, это, скорее, просто грусть. Дети, такие, как ты, попросту не знают, как им реагировать на невзгоды жизни.

— Тогда надо стать взрослым?

— Многие взрослые тоже этого не знают. Можно и в семьдесят лет вредничать так, как это делаешь ты.

— Эй, кто тут ещё вредничает! Ты такой же, как он, не думай, что то, что ты большой и сильный, даёт тебе право меня обижать!

— Я просто говорю, что взрослый человек – это не кто-то большой и сильный, а кто-то, кто знает, как жить.

— То есть, я тоже могу стать взрослой?

Сайрус усмехнулся и посмотрел на неё. В глазах у него было пусто, но Аня нутром ощущала, что в них теплился какой-то огонёк, который и держал этого человека на ногах. Помолчав немного, Сайрус сказал:

— Ты? Да никогда. – после чего показушно ускорил шаг.

Аня взмахнула ногами и перелетела через Сайруса, схватившись за его плечи. Пролетев пару метров вверх, она схватилась за ветку близстоящей березы.

— Это мы ещё посмотрим! По крайней мере, достать меня оттуда ты не сможешь! – Аня и дальше стала лезть наверх, отталкиваясь от воздуха.

— А ну слезай оттуда! Дурная, свалишься! – заорал Сайрус на весь лес. Он знал, что она и дальше полезет просто потому, что его это разозлит.

— Ого-о! – Аня долезла до верха, наконец, и вцепилась в хлипенькие веточки, раздуваемые резко усилившимся ветром, однако даже её сил, несвойственных не то что детям её возраста, ни одной живой душе, оставшейся населять этот несчастный мир, не хватило, и выпустив опору из рук, Аня полетела вниз. Сайрус сразу же побежал в её сторону, вытянув руки, что, вероятно, было не лучшим решением, ведь импульс от удара даже от приземления на руки никуда не уйдёт, и вполне был шанс, что она свернёт себе шею, однако даже это было в его мыслях лучше, чем рухнуть со всей дури об землю.

— Вшух! – в паре метров от земли Аня затормозила, подкинув себя ногами вверх, всё тем же толчком от воздуха, и приземлилась Сайрусу прямо в руки. – Взрослым быть не прикольно. Даже ты, такой весь из себя, боишься того, что я разобьюсь! Взрослые ничего не боятся, разве нет?

— Аргх! – Сайрус опустил девочку на землю. – Хватит выкобениваться, ты поняла, что я имел ввиду.

Аня отвернулась и протёрла глаза, в которые налетело пыли. Она посмотрела на Сайруса. В конце концов, жизнь после аварии тоже представляет собой не поездку в Диснейленде, нельзя даже прикрыться розовыми очками, и Аня, может, и не до конца, но понимала, что значит «взрослеть». По крайней мере, с его точки зрения. Даже если сейчас она для него «ребенок», она уже, невольно, была на том пути, что предстоит так или иначе каждому. Они вместе продолжили путь, пока вдруг Сайрус не сказал:

— Раньше я цветы продавал. Не смотри на меня так, цветы красивые. Вон даже те ромашки вдали, видишь? Даже они мне нравились. Хорошо хоть цветы до сих пор всюду можно встретить. Я вот так, букеты закупал, иногда сам делал, ходил по местам особым, и продавал. Денег было немного, но жить можно.

Сайруса, несмотря на его стоическую фигуру и лицо, украшенное шрамом от пореза, не так и сложно было разговорить. Ему это не очень нравилось. Вернее было бы сказать, что ему это не нравилось теперь. Год после аварии сильно его изменил внешне, а внутренние слабости, оставшиеся от старых времён, он старался не показывать, потому что, насмотревшись в молодости фильмов про пост-апокалипсис, представлял, что иначе его не будут воспринимать всерьёз. Аня была одной из немногих, кто видел эту его сторону, но молчание в такие моменты казалось ей лучшим выходом. Ещё чего, а то бросит посреди леса, и что она будет делать? Ну, впрочем, догнать то его ничего не стоит, хе-хе.

— О, там что-то есть! – и действительно, средь поваленных вдали сосен в закатном солнце виднелось что-то. Что-то большое и железное. Сайрус рванул бегом, Аня поскочила за ним, стараясь не перегонять, и вскоре поняла, что это был разворошенный вертолёт, старый, зеленого цвета, с красной звездой на боку.

— Боже, советские вертолёты, из тех, что давно пора вывести из эксплуатации. Как говорил мой знакомый русский «делаем на века, а сломается – починим». Что-то этот не особо стремятся чинить. – Сайрус обошёл вертолёт вокруг. Вонища стояла неимоверная, неподалеку валялись разлагающиеся части пилота, от которых Сайрусу приходилось отворачивать взгляд Ани.

— В принципе, туда можно пролезть, кабина в порядке, и там можно попробовать поискать аптечку, да только сам я туда… — Аня не стала дожидаться окончания фразы, и уже полезла внутрь через смятый проём, оставшийся от боковой двери. Сайрус лишь мог ругаться и разводить руками, но сам вытаскивать оттуда свою спутницу не стал.

Внутри не было ничего особенно интересного. Любой разбитый вертолёт можно описать словами «всё побито, всё смято», этот не был исключением. Кое-как продравшись, и чудом не порвав свою и так изрезанную кофту, Аня заприметила знакомый красный чемоданчик и вытащила его через разбитое окошко в кокпите. Собираясь лезть уже обратно, её привлекло странное свечение. В разбитых приборах были заметны маленькие зелёные огоньки. Аню заворожило это зрелище, подобное которому она, пожалуй, никогда за свою жизнь не видела. Она словно бы смотрела на светлячков, снующих туда-сюда во тьме, светлячков таких, каких обычно представляешь себе при прочтении фэнтези-романов. Отличало этих «светлячков» то, что они двигались вроде бы хаотично, а вроде и в их маневрах имелся смысл. Аня не до конца понимала, что именно в их движениях было подвержено порядку, но зелень будто бы вращалась вокруг невидимого центра, придерживаясь определенного расстояния, двигаясь по орбите и постоянно перескакивая туда-сюда.

От любопытства Аня попыталась дотронуться за этих светлячков, но стоило ей поднести палец, так эти светлячки рванули к механизму зажигания и скрылись. В безмолвии прошло секунд пять, после чего вертолёт начал скрежетать металлом, поломанные приборы начали зеленить, излучая свет.

— Аня, вылезай! – могла услышать сквозь скрежет голос Сайруса Аня. Эти слова привели её в чувство, сразу же она предприняла попытку вылезти из кокпита и вернуться через выломанную дверь наружу. Кое-как вылетев на траву лицом вниз, Аня сразу же оказалась в руках Сайруса, который прятал себя и её среди пней.

Подняв взгляд, Аня увидела, как самолёт будто бы ожил. Ржавчина отпадала, винт начал распрямляться и раскручиваться, вокруг стоял грохот. Вертолёт переливался зеленым светом, словно стремился покинуть своё последнее прибежище и вернуться в небеса, не железным монстром, а живым организмом. Аня не могла отвести взгляд, как вдруг, всё остановилось и затихло, оставался лишь свет. Вдалеке послышался вой.

— Зверьё. Ты там что натворила?  — Сайрус вцепился в плечи девочки.

— Да не знаю я! Я просто залезла внутрь, вижу, светлячки, я тянусь, а они…

— Чшшш! – Сайрус резко заткнул Ане рот и прижал к земле.

На шум сбежались волки, штук пять. Сайрус и Аня наблюдали за ними, затаив дыхание. Бежать сейчас было бы глупо, да и всех не перестреляешь, дроби не хватит. Один из волков потянулся к кабине вертолёта, больше всего излучавшей зеленуху. Дотронувшись до неё, волк резко завалился на бок и начал перекатываться, корчась так, будто его поразило молнией. Второй волк задел его лапы и бессильно рухнул. Остальные трое держали дистанцию и наблюдали, пока их сородичи не застыли, перестали шевелиться. Прошло где-то около минуты.

«Померли, что ли?» — подумал про себя Сайрус. – «Парой проблем меньше».

Как вдруг, до того бьющиеся в конвульсиях звери не вскочили на ноги, как ни в чем ни бывало. Они медленно разглядывали друг друга, после чего повернулись к оставшимся тремя. Аня была готова поклясться, что их глаза светились той же зеленью. Мгновение, и одному из троицы в шею уже вгрызся пораженный. От внезапности происходящего оставшиеся поначалу впали в оцепенение, а потом, скуля, разбежались в стороны. Последний волк, не занятый до того ничем, направился в сторону пня, за которым спрятались Сайрус и Аня. Сначала медленно, угрожающе, затем ускорившись и за доли секунды преодолев тридцать метров, он подлетел к пню. Бах! Аня чуть не оглохла. Это был дробовик Сайруса, который тот еще секунд пять назад достал со спины и снял с предохранителя. Волк сразу же опал, будто бы и не вставал вовсе.

Второй отскочил от своей жертвы и одним прыжком перемахнул то же расстояние, к Сайрусу, но его остановил чей-то мощный пинок. Отлетев в сторону и не успев оправиться, второй встретил ту же участь, что и первый. Аня лежала, распластавшись, спиной на траве.

— Молодец, это ты вовремя. Не хотел бы я повторить судьбу того бедняги. – с этими словами Сайрус направился к загрызенному и на всякий случай пустил ему дробь в голову, после чего уставши сел, опёршись о пень. Вертолёт так и продолжал угрожающе светиться, как бы взывая к себе. Аня медленно подошла к Сайрусу и села рядом. Сайрус отставил ружьё в сторону и приобнял девочку, говоря:

— Что бы это ни было, оно на тебя похоже. И мне это не нравится.