“Магия мне интересна как ученому-естественнику”
Разговор с Ником Перумовым(статья из журнала "Мир фантастики", март 2007)*не первой свежести, но все же довольно интересная публикация..)…*
Если задать вопрос, кто является наиболее популярным автором фантастики в нашей стране, большинство населения наверняка ответит: Стругацкие и Булычев. Но если спросить тех, кто любит и разбирается в современной фантастике — то есть нас с вами, — вероятно, первым делом будут названы две фамилии. Один из основателей русского fantasy и лидер отечественной фантастической прозы. Перумов и Лукьяненко.Лукьяненко и Перумов. Две фигуры, занимающие верхние строчки хит-парадов русских изданий фантастики.
И мы очень рады, что на наши вопросы в сегодняшнем номере отвечает создатель “Гибели Богов” и “Мага” Ник Перумов. У нас накопилось большое количество вопросов к Николаю — и сейчас представилась возможность поговорить серьезно, по душам.
МФ:Традиционный первый вопрос: Николай, что значит для вас ваше творчество? Это высшая цель, привычный образ жизни, способ заработка, что-то другое?
Н.П.:Давайте сразу отделим мух от котлет. Творчество само по себе не является ни высшей целью, ни образом жизни, ни, само уж собой, заработком. Творчество в данном контексте есть характеристика некоего состояния души, практически не имеющее отношения к обыденности. Подобно потенциальной энергии, которая еще только должна перейти в кинетическую, творчество — это, скажем так, наличие некоей глобальной внутренней предпосылки. Беспокойство. Побуждение к деятельности.
Если же разбивать вопрос на более простые, то можно спросить, что для меня писание книг. Ответ простой — форма реализации творческого начала. Оно, это начало, присутствует во всех людях, только принимает разные обличья. Для меня писательство — прежде всего способность достижения внутренней гармонии и спокойствия. Моя жизнь, как бы странно это ни звучало, не сильно зависит от того, насколько хорошо продаются мои книги, насколько они популярны. Хотя бы потому, что — известный факт — свою первую книгу я писал в стол без малого семь лет, а до того занимался три года переводами Толкина на русский, когда сам “Властелин Колец” пребывал под запретом.
То же отношение осталось и сейчас. Какие-то минорные изменения, само собой, внесло распорядительное время, но именно минорные. В главном отношение осталось прежним. Зарабатываю деньги я своей основной профессией, по которой в свое время получил образование. Привычный способ жизни — это именно способ, т.е. набор рутинных действий и обстоятельств (как места, так и времени).
И уж, конечно, последнее дело для писателя — оценивать свой вклад. Ну что я тут могу сказать? Надуть щеки и провозгласить себя гением всех времен и народов, отцом-основателем русского фэнтези? Смешно и глупо подумать о таком.
Я знаю, сколько моих книг продается, на каком месте я стою относительно других авторов по этому и исключительно по этому критерию, единственному, который поддается объективной оценке — но это не имеет никакого отношения к вкладу в фантастику, само собой. Более того, я не задаюсь этим вопросом.
МФ:Николай, я замечу, что далеко не все авторы меньшего масштаба оценивают свои достижения так спокойно. Вы так же спокойно относитесь к высказываниям недоброжелателей?
Н.П.:Я прекрасно знаю, какие слухи ходят обо мне, какой жутковатенький образ эдакого беспринципного рвача-плагиатора лепят из меня паладины Церкви Святого Толкина. Мол, заранее, лет эдак за восемь до падения советской власти и наступления плюрализма, я задумал мастерский маркетинговый ход и принялся сочинять продолжение “Властелина Колец” — разумеется, исключительно с целью срубить бабла и раскрутиться. Опровергать подобную чушь себе дороже — брань, как известно, на вороту не виснет, да и на каждый роток не накинешь платок. Поэтому я принципиально не занимаюсь оценками.
Что касается оценки своих книг, то ими я почти всегда недоволен. Всегда, особенно по прошествии времени, видны ошибки, недоработки, шероховатости, помарки. Кое-что хотелось бы переписать полностью — в частности, один из моих неудачных романов, “Адамант Хенны”, вышедший в сильно усеченном и искаженном мною самим же виде. Сейчас вот начал его восстанавливать в виде двухтомника, так, как он и задумывался восемь лет назад. Есть у меня и совсем безнадежные книги, которых я стыжусь и никогда не переиздаю. Есть и оставленный на одной трети роман “Зона Магов”, который я счел принципиально неисправляемым, несмотря на многочисленные просьбы читателей его дописать (отрывки были выложены на сайте).
МФ:Вот как… Наверное, ни один из писателей не остается окончательно довольным своими достижениями. И это нормально — но каждому свойственно стремиться к большему.
Николай, а чего бы вы хотели достичь в дальнейшем? Есть ли у вас какие-то поставленные цели? Размеченные уровни? И ради чего это все?
Н,П,:Да, поставленные цели у меня есть. Чтобы книги больше нравились моему самому взыскательному читателю — самому себе. Чтобы меньше ощущать раздражение и досаду на себя, когда их перечитываю. Это, во-первых, цель, так сказать, глобальная.
Есть цели и локальные: написать конкретные и важные для меня книги — закончить один из самых давних и дорогих долгостроев, роман в рассказах “Я, Всеслав…”, написать также и сугубо реалистический большой роман о войне. Фронтовиков-писателей уже почти не осталось в живых, что же, теперь эту тему вообще надо оставить?
Ради чего это все? — ответ прост. Для достижения внутреннего спокойствия. Это единственная причина. Я был бы смешон, заявляя, что, мол, мои книги сделают мир лучше, чище и т.д. Это уже грех гордыни.
МФ:Опять вы проявляете критичность. Это, конечно, хорошее качество, но ведь книга действительно способна сделать читателя и мир лучше. Это подобно магии, наверное.
Кстати, о магии. В своих книгах вы тщательно, многостранично и многосторонне описываете ее. Можно сказать, это ваша фирменная марка. Чем вызвано такое отношение? Насколько ваша магия выросла из игровой — например, из D&D’шной?
Н,П,:Магия — это то, чего нет в нашем мире, но о чем мы все страстно мечтаем. Это универсальное орудие (и оружие), с одной стороны, выравнивающее шансы, а с другой — порождающее уже совершенно новые различия. Магия может вознести простого паренька выше королей и, напротив, повергнуть в бездну того, кто пожелает подняться слишком высоко. Именно магия в моих моделях делает “одного в поле воином”, сопрягает и разрывает миры, позволяет вывести человеческие характеры в принципиально другие условия бытия. Магия мне интересна как ученому-естественнику, интересно разрабатывать ее “невозможные механизмы”. Как показал опыт, моему читателю такой подход тоже импонирует.
Что же касается “вырастания из игровой” — то могу сказать, что до сих пор практически не знаком даже с азами системы Dungeоns & Dragons. В свою очередь, и я, и создатели этой системы опирались на одни и те же источники, корнями уходящие еще в средневековье. Я категорически отвергаю всякие предположения о “заимствовании”. Я ничего и никогда не заимствовал в упомянутой системе. В конце концов, использовать молнии для поражения противников начали персонажи греческих мифов.
МФ:Нет, о заимствовании я и не говорил, не подразумевал даже. Просто на некоторых авторов системность D&D оказала немалое влияние. Например, на Сапковского.
Хорошо, вот такой вопрос. Вы пишете о великих героях, решающих судьбы Мироздания. О тех, в чьих руках могущество и власть. Как вы относитесь к своим персонажам? Насколько вам жалко их, насколько вы им сопереживаете?
Н.П.:Вопрос сформулирован некорректно. Автор — полновластный владыка над персонажами, он даже может заставить их поступать против их собственной логики (хотя, конечно, я лично стараюсь этого не делать). Мне трудно им сопереживать, потому что знаю — подобно джинну из лампы, я могу вытащить их из любой передряги, спасти из любой опасности; но, по контрасту, мне всегда очень и очень трудно убить персонажа. Словно отсекаешь навсегда часть самого себя. Может, поэтому герои гибнут у меня достаточно редко, но так, что читатели тотчас же начинают требовать их оживить любой ценой.
МФ:Пожалуй, подобные требования очень хорошо показывают отношение читателя. Никто не станет просить за героя, к которому равнодушен.
Многие, оценивая творчество Ника Перумова, укоряют его за написанное “продолжение Толкина”. С одной стороны, эта трилогия, безусловно, не самостоятельное произведение, но с другой — это старт вашей авторской карьеры, и очень яркий старт (помню, сам читал “Кольцо Тьмы” с большим интересом). Так вот, как вы думаете, что изменилось бы в вашей карьере писателя, начни вы не с продолжения Толкина, а, например, с “Гибели Богов”?
Н.П.:Я понимаю, вопрос, конечно, провокационный. Мне его задавали не раз, примерно с таким подтекстом — мол, да кому ты был бы нужен без своего “продолжения”?! Тем не менее я считаю по-другому. “Гибель Богов” была издана в марте 1995 года, скоро уже девять лет, как она на рынке. Она регулярно издается и допечатывается, стабильно, из года в год. Книга востребована. Это не сделает никакая реклама, никакая мифическая раскрутка, никакие маркетинговые ухищрения. Такое возможно, только если сам текст оказался достойным долгой жизни. Поэтому я полагаю, что большой разницы в моей писательской судьбе бы не было. Тем более в 1995 году “русским фэнтези” по-прежнему даже и не пахло — только в августе того же года появился “Волкодав” Марии Семеновой. Конечно, “Кольцо” сыграло важную роль в моей карьере — как и любой другой написанный мною роман.
МФ:“Гибель Богов” — вообще особняком стоящая в нашем фэнтези вещь. Лично меня она очень тронула — и до сих пор стоит на полке, хотя книг отечественных фантастов там мало.
Ваше творчество за рубежом — расскажите об этом подробнее: что было, как вы к этому относитесь, есть ли какие-то планы на будущее?
Н.П.:Потихоньку-полегоньку мои книги прокладывают себе дорогу на Запад. Пока еще в основном меня переводят в славянских странах, вышли издания “Эльфийского клинка”, “Черного копья” и “Адаманта Хенны” в Польше и Болгарии, в Польше же закончена работа над переводом “Черепа на рукаве” и уже есть контракт на “Череп в небесах”. Продвижением моих работ занимается “Эксмо”, мои издатели. Сам я сейчас нанял переводчицу, англичанку, славистку, долгое время жившую в Москве, для перевода “Гибели Богов”. Будем стараться пробиться на американский рынок.
МФ:Николай, безусловно — желаем удачи вам, и, будем надеяться, “Гибель Богов” оценят европейские и американские читатели! Но помимо продвижения на рынок англоязычной литературы, ваше творчество постепенно выходит на рынок российского телевидения и кино.
Скажите, пожалуйста, что вы думаете о съемках “Алмазного меча…”? Идет ли процесс, насколько вы сами вовлечены в него, нравится ли вам то, как будут снимать — и как бы вы уже сейчас охарактеризовали будущий сериал?
Н.П.:К сожалению, никакой информации предоставить не могу. Еще нет даже сценария.
МФ:Жаль. Хорошо, тогда о вашей текущей серии. Сага о Фессе вызывает множество вопросов и споров у читателей. Одни видят в ней затянутость и пафос, другие восторгаются масштабом разворачивающегося действия и величием героев. Что бы вы сами сказали о серии — почему она столь масштабна, какова основная смысловая линия?
Н.П.:Ох уж эти мне “смысловые линии”… Это как тот же пресловутый вопрос об идее. “В чем идея вашего романа?” Подразумевается, что если автор не может выразить краткое содержание своего произведения в форме двух-трех фраз, сформулированных на манер Десяти заповедей (как правило, под “смыслом” понимают некую моральную максиму), то его произведение надо непременно заклеймить как безыдейное, бессмысленное и вообще выписать волчий билет — коммерческое.
Я задам встречные вопросы. Какова смысловая линия “Руслана и Людмилы”? “Вечеров на хуторе близ Диканьки?” В чем смысл “Мастера и Маргариты”? Зачем писать длинную книгу, если, оказывается, требуется всего одно предложение, эдакий цитатник, наподобие выдержек из произведений Великого Кормчего?
Писатель исследует человеческие характеры в различных обстоятельствах. Реалист — оставаясь в рамках нашего мира (но сочиняя порой истории, перед которыми произведения фантастов покажутся реализмом), фантаст — соответственно, выходя за его пределы.
Точно так же и с “Хранителем мечей”. Можно назвать это “романом воспитания”. Романом о том, что порой нельзя позволить себе ни красивую смерть, ни бегство, а можно только сцепить зубы и помнить, что бывают все-таки ситуации, когда цель начинает оправдывать средства, и что именно герою приходится жертвовать своей честью, совестью и душой, спасая других, совершая за них тот грех, который они совершить не решатся.
Красной нитью через все мои книги проходит простая истина, впитанная нашими предками во времена столь незапамятные, что и сказать нельзя, — род человеческий должен жить, это высшая ценность и высшая мера, и нельзя задавать тут вопроса “зачем?”. Потому и масштабна серия, что я сталкиваю на арене двух миров богов, и чародеев, и смертных, и бессмертных, и ставлю перед ними проблему — проблему выживания, и смотрю, на что они пойдут, что случится с их душами, совестью, честью.
Кэр Лаэда проходит долгий путь от надменного мальчишки, родившегося в Долине Магов, читай — среди магической аристократии созданной мною Вселенной, способного убить фактически ради удовольствия (роман “Алмазный меч, деревянный меч” — ведь его служба в Серой Лиге, по приказу которой он убивает двух невинных девушек, для него просто развлечение) — до некроманта Фесса, понимающего, что не чудесные артефакты и изощренные заклятия, а только самопожертвование в самом широком смысле этого слова способно спасать миры. Самопожертвование — это, как я говорил, далеко не всегда красивая смерть на миру, где она, как сказано, красна. Вот об этом — и многом другом — моя сага. Но увольте меня от составления краткого ее конспекта. Кому скучно — отложите в сторону.
МФ:Но вот вы и ответили на вопрос о смысле и идее! Ответили четко и подробно. А я позволю себе задать совершенно детский вопрос, но не задать его не могу, иначе некоторые из читателей расстроятся и обидятся на меня за упущенную возможность.
Чем закончится серия о Фессе? Ну хоть что-нибудь из последнего тома, какую-нибудь сцену, зарисовку?
Н.П.:Я очень сожалею. Работа над третьим томом только началась, и находится на стадии концепций, разрисовки поглавных планов и тому подобного. У меня это занимает достаточно долгое время. Более того, сейчас основное свое время я уделяю “Черепу в небесах”. Если угодно, могу предоставить готовую сцену оттуда. Вопрос о публикации отрывка из последнего тома “Войны мага” надо поставить попозже, скажем, весной.
МФ:Конечно, угодно! (И вы можете найти отрывок “Черепа на рукаве” на CD-приложении журнала. — Редакция.) Николай, а что вы думаете о современной русскоязычной фантастике? Каков ее уровень в сравнении с мировой, каковы тенденции ее развития, перспективы? Кто, по-вашему, наиболее интересно пишет (по крайней мере, кого из своих русскоязычных коллег вы читаете с наибольшим удовольствием)?
Глобальный вопрос. На эту тему впору писать диссертации и большие аналитические статьи. Я считаю, что мы занимаем прочное второе место сразу после англоязычной фантастики. По количеству публикуемых наименований в год мы уже почти сравнялись, насколько я помню, или же существовавший в начале девяностых огромный разрыв благополучно ликвидирован, отставание уже измеряется не “разами”, а, скажем, 25 процентами.
Тенденции развития — диверсификация. Некогда “можно” было писать только НФ. Причем в громадном большинстве — это была классическая НФ, т.е. описания будущего. Потом прорвалось фэнтези, тоже сперва в классическом своем варианте. А сейчас перекрыты все ниши — и альтернативная история, и военно-историческая фантастика, и “славянское фэнтези”, и “фэнтези-урбанизм”, и нелюбимый мною киберпанк… Произошло естественное насыщение рынка, перекрытие широкого диапазона интересов читающей аудитории. Фантастика реагирует и на, скажем так, изменение идейных векторов в обществе: от “чернухи” и самооплевывания начала девяностых мы имеем сейчас такие патриотические (правда, все-таки с известным налетом ура-патриотизма) произведения, как “Вариант “Бис” или “Красные звезды”.
Я не касаюсь литературных качеств упомянутых произведений, говорю исключительно о том, отражением чего или откликом на что они стали. В этом нет ничего удивительного, Америка зачитывалась романами Клэнси, построенным по точно тем же признакам, еще в восьмидесятых, а сейчас по его стопам идут десятки литераторов. “Наши” должны побеждать, это закон жанра. А когда в стране очень туго с реальными победами (за исключением второй чеченской кампании, вчистую выигранной с военной точки зрения), становятся очень нужны победы хотя бы на книжных страницах.
Поэтому я считаю, что нет ни кризиса русской фантастики (ненавижу слово “русскоязычной”! Это между английской и американской фантастическими литературами можно найти известную разницу, а вот мне лично специфика, скажем, “фантастики, написанной по-русски авторами, живущими на Украине”, что называется, в упор не видна.) Идет процесс накачивания мышечной массы, идет суровый отбор среди молодых. Так и должно быть. И я не сомневаюсь, что в добавление к авторам, ярко заявившим о себе в семидесятых-восьмидесятых (например, С.Логинов, Л. и Е.Лукины, В.Рыбаков) и в девяностых (в первую очередь, С.Лукьяненко, Г.Л.Олди, В.Васильев, А.Щеголев, А.Тюрин, Е.Филенко и другие) придут новые имена.
О моих же собственных предпочтениях могу сказать так — читаю произведения С.Лукьяненко, С.Логинова, В.Васильева, Е.Лукина.
МФ:Николай, основные темы нашего журнала, помимо фантастики, — игры: ролевые, компьютерные, интеллектуальные. Насколько лично вам интересны игры, что вы о них думаете, играете ли, например, в D&D или в MTG? Ездили ли на “полевки”? И, главное, нет ли у вас планов разработать и издать настольную игру, скажем, по Хъерварду?
н.П.:Компьютерные игры я для себя давно закрыл. Для меня это пустая трата драгоценного времени, оторванного от чтения или писательства (не забывайте, этим я занимаюсь, как и все, лишь в свободное от основной работы время). Равным образом могу сказать, что не играю и в игры карточные. Правила MTG так и остались для меня тайной за семью печатями, я никогда не играл в D&D, и только сейчас, поскольку меня привлекли для помощи в разработке литосновы создатели игры “Берсерк”, я немножко попробовал поиграть в нее со своим девятилетним сыном.
Так что я не игровой человек. Что же касается “полевок”, то я всегда считал, что это относится исключительно к соответствующим мышам. Полагаю, имеется в виду, не участвовал ли я в полевых РПГ? Нет, не участвовал, хотя с большим уважением отношусь к ролевому движению, у меня там множество преданных читателей. Соответственно, ничего не понимая в индустрии игр, я не могу иметь планов что-то издавать по своим собственным книгам.
МФ:Николай, мы благодарны вам за взвешенные и открытые ответы на наши вопросы. Всегда интересно узнать известного и читаемого автора как человека и, думаю, наш читатель останется доволен результатом беседы.
Мы желаем вам творческих удач и заслуженных успехов, а сами будем ждать “Череп в небесах” и, в особенности, реакции западного читателя на “Гибель Богов”!
Досье
Николай (Ник) Перумов — один из самых популярных российских писателей, создатель произведений в жанрах фэнтези и фантастики. Свои первые рассказы Николай написал еще в 70-е годы прошлого века, но первая публикация была осуществлена только в 1993 году — это книга “Нисхождение тьмы, или Средиземье 300 лет спустя” (Ставрополь, тираж 50000). Ник — автор сериалов “Кольцо Тьмы”, “Хроники Хъерварда”, “Хранители мечей”, романов “Гибель Богов”, “Алмазный меч, деревянный меч”, “Череп на рукаве”…
Даже написав несколько успешных романов, Николай не оставляет профессии, которую считает основной — молекулярную иммунологию. По этой специальности он работает в США, но часто посещает Россию, чтобы иметь возможность общаться с друзьями и читателями.
Произведения Ника Перумова выходят в издательстве “Эксмо”, а их суммарный тираж давно превысил 1 миллион экземпляров.